Архипелаг ГУЛаг - Страница 85

А все главные знаменитые процессы - все равно впереди...

X. ЗАКОН СОЗРЕЛ

Но где же эти толпы, в безумии лезущие на нашу пограничную колючую проволоку с Запада, а мы бы их расстреливали по статье 71 УК за самовольное возвращение в РСФСР? Вопреки научному предвидению не было этих толп, и втуне осталась статья, продиктованная Курскому. Единственный на всю Россию такой чудак нашелся Савинков, но и к нему не извернулись применить ту статью. Зато противоположная кара - высылка за границу вместо расстрела, была испробована густо и незамедлительно. Еще в тех же днях, вгорячах, когда сочинялся кодекс, Владимир Ильич, не оставляя блеснувшего замысла, написал 19 мая: "Тов. Дзержинский! К вопросу о высылке за границу писателей и профессоров, помогающих контрреволюции. Надо это подготовить тщательнее. Без подготовки мы наглупим... Надо поставить дело так, чтобы этих "военных шпионов" изловить и излавливать постоянно и систематически и высылать за границу. Прошу показать это секретно, не размножая, членам Политбюро". Ленин, 5 изд, том 54, стр. 265-266.

Единственная в этом случае секретность вызвалась важностью и поучительностью меры. Прорезающе-ясная расстановка классовых сил в Советской России только и нарушалась этим студенистым бесконтурным пятном старой буржуазной интеллигенции, которая в идеологической области играла подлинную роль военных шпионов - и ничего нельзя было придумать лучше, как этот застойник мысли поскорее соскоблить и вышвырнуть за границу. Сам т.Ленин уже слег в своем недуге, но члены Политбюро, очевидно, одобрили, и т.Дзержинский провел излавливание и в конце 1922 года около трехсот виднейших русских гуманитариев были посажены на... баржу?... нет, на пароход и отправлены на европейскую свалку. (Из имен утвердившихся и прославившихся там были философы Н.О.Лосский, С.Н.Булгаков, Н.А.Бердяев, Ф.А.Степун, Б.П.Вышеславцев, Л.П.Карсавин, С.Л.Франк, И.А.Ильин; затем историки С.П.Мельгунов, В.Л.Мякотин, А.А.Кизеветтер, И.И.Лапшин и другие; литераторы и публицисты Ю.И.Айхенвальд, А.С.Изгоев, М.А.Осорбин, А.В.Пешехонов. Малыми группами досылали еще и в начале 1923 года, например секретаря Льва Толстого В.Ф.Булгакова. По худым знакомствам туда попадали и математики - Д.Ф.Селиванов.) Однако, постоянно и систематически - не вышло. От рева ли эмиграции, что это ей "подарок", прояснилось, что и эта мера - не лучшая, что зря упускался хороший расстрельный материал, а на той свалке мог произрасти ядовитыми цветами. И - покинули эту меру. И всю дальнейшую очистку вели либо к Духонину, либо на Архипелаг. Утвержденный в 1926 году (и вплоть до хрущевского времени) улучшенный уголовный кодекс скрутил все прежние верви политических статей в единый прочный бредень 58-й - и заведен был на эту ловлю.Ловля быстро расширилась на интеллигенцию инженерно-техническую - тем более опасную, что она занимала сильное положение в народном хозяйстве, и трудно было ее контролировать при помощи одного только Передового Учения. Прояснилось теперь, что ошибкою был судебный процесс в защиту Ольденборгера (а хороший там центрик сколачивался!) и - поспешным отпускательное заявление Крыленки: "о саботаже инженеров уже не было речи в 1920-21 годах".Крыленко, стр. 437.

Не саботаж, так хуже - вредительство (это слово открыто было, кажется, шахтинским рядовым следователем). Едва было понято, что искать: вредительство, - и тут же, несмотря на небывалость этого понятия в истории человечества, его без труда стали обнаруживать во всех отраслях промышленности и на всех отдельных производствах. Однако, в этих дробных находках не было цельности замысла, не было совершенства исполнения, а натура Сталина да и вся ищущая часть нашей юстиции очевидно стремились к ним. Да наконец же созрел наш Закон и мог явить миру нечто действительно совершенное! - единый, крупный, хорошо согласованный процесс, на этот раз над инженерами. Так состоялось

л) Шахтинское дело (18 мая - 15 июля 1928 года). Спецприсутсвие Верховного Суда СССР, председатель А.Я.Вышинский (еще ректор 1-го МГУ), главный обвинитель Н.В.Крыленко (знаменательная встреча! как бы передача юридической эстафеты),А членами были старые революционеры Васильев-Южин и Антонов-Саратовский. Располагало само уже простецкое звучание их фамилий. Запоминаются. Вдруг в 1962 году читаешь в "Известиях" некрологи о жертвах репрессий - и кто же подписал? Долгожитель Антонов-Саратовский!

53 подсудимых, 56 свидетелей. Грандиозно!!! Увы, в грандиозности была и слабость этого процесса: если на каждого подсудимого тянуть только по три нитки, то уже их 159, а у Крыленки лишь десять пальцев, и у Вышинского десять. Конечно, "подсудимые стремились раскрыть обществу свои тяжелые преступления", но - не все, только шестнадцать. А тринадцать извивались. А двадцать четыре вообще себя виновными не признавали."Правда", 24 мая 1928 года, стр. 3.

Это вносило недопустимый разнобой, массы вообще не могли этого понять. Наряду с достоинствами (впрочем, достигнутыми уже в предыдущих процессах) беспомощностью подсудимых и защитников, их неспособностью сместить или отклонить глыбу приговора - недостатки нового процесса били в глаза, и кому-кому, а опытному Крыленке были непростительны. На пороге бесклассового общества мы в силах были, наконец, осуществить и бесконфликтный судебный процесс (отражающий внутреннюю бесконфликтность нашего строя), где к единой цели стремились бы дружно и суд и прокурор, и защита, и подсудимые. Да и масштабы Шахтинского Дела - одна угольная промышленность и только Донбасс были несоразмерны эпохе. Очевидно тут же, в день окончания Шахтинского Дела, Крыленко стал копать новую вместительную яму (в нее свалились даже два его сотоварища по Шахтинскому Делу - общественные обвинители Осадчий и Шейн). Нечего и говорить, с какой охотой и умением ему помогал весь аппарат ОГПУ, уже переходящий в твердые руки Ягоды. Надо было создать и раскрыть инженерную организацию, объемлющую всю страну. Для этого нужно было несколько сильных вредительских фигур во главе. Такую безусловно сильную, нетерпимо-гордую фигуру кто ж в инженерии не знал? - Петра Акимовича Пальчинского. Крупный горный инженер еще в начале века, он в мировую войну уже был товарищем председателя Военно-Промышленного Комитета, то есть руководил военными усилиями всей русской промышленности, сумевшей на ходу восполнить провалы царской подготовки. После февраля он стал товарищем министра торговли и промышленности. За революционную деятельность он преследовался при царе; трижды сажался в тюрьму после Октября (1917, 1918, 1922), с 1920 года профессор Горного института и консультант Госплана. (Подробно о нем - часть III, глава 10). Этого Пальчинского и наметили как главного подсудимого для нового грандиозного процесса. Однако, легкомысленный Крыленко, вступая в новую для себя страну инженерии, не только не знал сопромата, но даже о возможном сопротивлении душ совсем еще не имел понятия, несмотря на десятилетнюю уже громкую прокурорскую деятельность. Выбор Крыленко оказался ошибочным. Пальчинский выдержал все средства, какие знало ОГПУ - и не сдался, и умер, не подписав никакой чуши. С ним вместе прошли испытания и тоже видимо не сдались - Н.К.фон-Мекк и А.Ф.Величко. В пытках ли они погибли или расстреляны - этого мы пока не знаем, но они доказали, что МОЖНО сопротивляться и МОЖНО устоять - и так оставили пламенный отблик упрека всем последующим знаменитым подсудимым. Скрывая свое поражение, Ягода опубликовал 24 мая 1929года краткое коммюнике ОГПУ о расстреле их троих за крупное вредительство и осуждение еще многих других непоименованных."Известия", 24 мая 1929 года.